Классик, которому не бывать классиком...

Юз Алешковский по всем критериям — классик. Автор двух песен, которые стали народными.

Да вы их знаете, даже если не знаете автора: «Товарищ Сталин, вы — большой ученый. В языкознанье знаете толк. А я — простой советский заключенный. И мой товарищ — серый брянский волк...» и «Окурочек». Автор одной из лучших советских детских книг: «Кыш и ДваПортфеля», автор сценария одного из лучших советских детских фильмов (все тот же «Кыш...»). Писатель, обновивший русский литературный язык ХХ века. Он ввел в русскую литературу тот язык, на котором все (или почти все) разговаривают. Да. Вы правильно догадались: мат. Плюс фантастическая биография: зэк, детский писатель, самиздатский писатель, эмигрант, преуспевающий писатель третьей волны русской эмиграции. Юз Алешковский. Но настоящим классиком ему не стать.

Классик — тот, чьи канонические тексты изучают в школах. «Евгений Онегин», «Преступление и наказание», «Хамелеон» — вот это всё. Я не представляю себе ситуацию, при которой в российских школах будут проходить «Николая Николаевича» или «Кенгуру». Единственная приличная цитата — в самом начале. Впрочем, на мой взгляд, она и самая важная: «Закусывай, а то совсем окосеешь и еще лет триста умом Россию не поймешь... Я тоже, как видишь, совершенно ее не понимаю, но все-таки закусываю».

В общем, издательство «Вита Нова» в серии «Рукописи» (книги с трудной судьбой) выпустило классический текст русской литературы ХХ века — лирическую фантасмагорию (авторское определение жанра) Юза Алешковского «Николай Николаевич», повесть «Кенгуру» с двумя современными стихотворениями Юза (хорошими). С автобиографией автора, со статьями Андрея Битова и Сергея Бочарова (увы, так себе… слишком много славословия тому, что в славословиях не нуждается) и статьей западной славистки Присциллы Майер (очень хорошей, аналитической: «Сказ в творчестве Юза Алешковского» — классика не нуждается в славословиях, а вот научный анализ для нее необходим)...

Если вы (как и я) в свое время не прочли самиздатское или тамиздатское издание «Николая Николаевича» или «Кенгуру», прочтите или хотя бы начните читать, потом можете просто листать. Если в свое (ее) время, время позднего застоя, прочли эту книгу — перечитайте то, над чем, подобно Андрею Битову и Сергею Бочарову, тогда хохотали или хихикали. Прочтите — хихикс застрянет у вас в горле иксом. Над чем смеялся? Большей концентрации абсурда, бессмыслицы как нормы жизни я не читал. Кафка как-то заметил: «Кэррол — великий писатель. Как он умудрился кошмар превратить в веселые книги?» Случай Юза Алешковского позапутанней. Кошмар превращается в юмористику, а потом обратно — в кошмар, не переставая быть юмористикой. Кстати, иллюстратор книги, «митек» Василий Голубев, неплохо это воплотил в своих рисунках, коими фантасмагория снабжена.

Алешковский Ю. Николай Николаевич: Лирическая фантасмагория. Кенгуру. — СПб, «Вита Нова», 2022. — 496 с.

Исток веселого кошмара

«Вита Нова» издала две замечательные книжки: Льюис Кэррол, «Фотограф на съемках. Стихи и проза Льюиса Кэррола о фотографии». И еще: Льюис Кэррол, «И смысл? И рифма?».

Стихи Кэррола держатся на совете Бродского одному молодому стихотворцу. (Кэррол не мог знать этот совет, но исправно его исполнял.) «Вы идете от смысла, от мысли к рифме, а нужно идти от рифмы к смыслу и мысли. Рифма сама выведет Вас к неожиданной для Вас мысли или к новому смыслу». Или к бессмыслице, добавил бы англиканский священник, математик и фотограф, написавший две изумительные книжки для детей и взрослых про Алису и одну смешную и страшную поэму: «Охота на Снарка». Я понял, что она очень страшная, прочитав и просмотрев первую книгу, больше половины которой занимают фотографии Льюиса Кэррола, среди милого викторианства которых такое порой взрывается — например: «Голова и плечевой пояс трески и череп человека» (Джек-Потрошитель курит), и ознакомившись с его стихотворными нонсенсами (абсурдистскими стихами). Например, уморительной балладой «Гайавата фотографирует». Кроме того, я прочел помещенный во второй книге очень хороший перевод «Охоты на Снарка» М. Матвеева и его же девять толкований поэмы. Нет десятого, объясняющего, кто же такой Снарк, и почему он Буджум, и почему его (Снарка? Буджума?) поймать невозможно. Снарк — это безумие, абсурд, нелепица, как и разум, свойственные и человеку по отдельности, и человеческому обществу в целом. Как поймать безумие? Как превратить кошмар в веселую книгу для детей и взрослых? Актуальная, согласитесь, проблема...

Кэрролл Л. Фотограф на съемках. Пер. с англ. Ю. А. Данилова, М. Л. Матвеева. — СПб, «Вита Нова», 2021. — 336 с.

Кэррол Л. И смысл? И рифма? Пер. с англ., статьи, комментарии М. Л. Матвеева. — СПб, 2022. — 384 с.