История семьи —
история культуры

Причем подпольной культуры. Культуры преследуемой, гонимой. Отец мемуаристки, детский писатель Александр Ивич, названный Фадеевым в 1949 году «врагом № 1 в советской детской литературе», долгие годы хранил дома архив убитого Осипа Мандельштама. Брат Ивича, знаменитый лингвист Сергей Бернштейн, в 1934–36 годах предоставил тайное убежище (часть своей московской квартиры) нелегально вернувшемуся в столицу после ссылки Виктору Виноградову, в будущем советскому академику, осыпанному всеми возможными в СССР лаврами. Да и сама мемуаристка Софья Богатырева, первая жена выдающегося филолога Константина Богатырева, тесно связанного с диссидентами, еще как была причастна к этому подполью. Подполью культуры. Пора назвать эту книжку: Софья Богатырева, «Серебряный век в нашем доме». Строго говоря, это не совсем мемуары. Мемуаристка — профессиональный, высокообразованный филолог, то есть и историк
в очень большой мере. По сути, она пишет историю своей семьи и всех, кто так или иначе с этой семьей был связан, от Михаила Кузмина до Владислава Ходасевича, от Виктора Шкловского до Владимира Маяковского. В каком-то смысле это научное исследование с использованием документов, писем, интервью, с грамотно оформленными ссылками на те или иные источники. Хронологический охват вполне исторический. Книга начинается с рассказа о деде, инженере-путейце, одном из строителей КВЖД, погибшем во время восстания ихэтуаней (боксеров) в 1900-м, а заканчивается описанием ближайших к нам событий. И то, что это научное исследование — одновременно и личные воспоминания о тех, с кем мемуаристке посчастливилось встречаться и дружить, несмотря на разницу в возрасте (о Надежде Мандельштам, Викторе Шкловском, Анне Ахматовой, том же Сергее Бернштейне), делает эту книгу невероятно обаятельной, живой.

Серебряный век в нашем доме.
Богатырева С. И. —
М.: Изд-во АСТ, редакция Елены Шубиной, 2019.

Стекло

Книга еще не вышла, но уже готова, вот-вот выйдет. Мне посчастливилось ее прочесть, и вам я ее настоятельно рекомендую: И. Н. Назарова, В. Н. Назаров, «Ямбургские стекольные заводы. Первая половина XVIII века». Кингисеппские краеведы раскопали, систематизировали и нам представили все, что можно было найти в архивах и печатных источниках про короткую тридцатилетнюю историю ямбургских заводов, вплоть до платежных ведомостей с указанием имен-фамилий, возраста и рода занятий мастеровых, вплоть до краткого упоминания в «Юрнале» визита Меншикова, первого (и предпоследнего) владельца заводов. Казалось бы, что особенного в том, что в день этого визита секретарь Александра Даниловича (сам «полудержавный властелин» писать не умел) отметил в «Юрнале»: «Дождь шел с перемешкою»? Но как врезается в память эта фраза. Самое же главное, что у двух краеведов получилась не груда фактов и фактиков, а связное, сюжетное повествование с судьбами людей, с их характерами, которое читать невероятно интересно. А если еще учесть, что в конце книги помещены цветные фотографии красивейших изделий ямбургских стеклодувов, ныне экспонатов крупнейших музеев страны, от Эрмитажа до Грановитой палаты, то можно только пожелать, чтобы книга как можно скорее вышла в свет, и пожалеть о том, что до сих пор этого не случилось.

Ямбургские стекольные заводы. Первая половина XVIII века.
Назарова И. Н., Назаров В. Н.

Художница

Если художники пишут, то хорошо. Занятие живописью и графикой приучает к экономии средств, научает видеть и ценить деталь, уметь сталкивать лоб в лоб далеко отстоящие друг от друга вещи и явления. От этого столкновения рождается поэзия. Поэзия в прозе. Судите сами: «Все спасают кракелюры. Если что-то не удалось — закракелюрь. Это когда неудавшийся батик покрывают горячим воском, снимают с подрамника и начинают мять, как врага своего. Затем берут губку и в заломы втирают краску любого цвета. И получается гром, молния, красота. Если жизнь не удалась — можно ее закракелюрить». Совсем юная художница (1996 года рождения) написала книгу о своем городе (Петербурге), о своей профессии (художник по ткани), о своем училище (бывшем Мухинском, ныне имени Штиглица), о своих друзьях и подругах, о своей любви. «Муха имени Штиглица», так называется книга. Получилось славно, красиво. В общем-то, печально получилось. В точности по определению, которое дал слову «печально» великий русский историк Василий Ключевский: «Немножко смешно, немножко грустно — вот что такое печально». Например: «Обычно после седьмой рюмки Игорь Ефремов выдает только крылатые фразы. После одиннадцатой он берет топор и начинает бегать за Люсей. Поэтому Люся всегда знает, когда ему нужно побыть одному. Я думаю, это любовь». Смешно и грустно, а вместе — печально.

Муха имени Штиглица.
Обух А. П. — М., Изд-во АСТ, 2019.