Исследователи опросили около 1,6 тысячи граждан. Из числа жителей многоквартирных домов большинство соседей знают 37%, 17% почти ни с кем не знакомы. (Надеюсь, спрашивали все же о соседях по лестничной клетке — в тысячеквартирном доме всех не знает даже участковый.)

Из тех, кто живет в частных домах, всех или почти всех соседей знают две трети — 66%. И лишь 2% ни с кем не знакомы и предпочитают одиночество.

В городских МКД общение, как правило, ограничивается «Здрасте!» или короткими репликами о погоде; 35% решают общие проблемы дома. У обитателей ИЖС — иначе: 57% — обсуждают бытовые темы, 41% — решают общие проблемы улицы или населенного пункта.

Выводы ВЦИОМ кратко излагает ТАСС (https://realty.ria.ru/20241111/sosedi-1983029400.html).

Верить им или нет — дело другое. Социологи, например, отмечают, что с 2022 года резко выросло доверие граждан к органам власти: к полиции, суду, прокуратуре. И даже Госдуме доверяет почти половина россиян. Но тут, скорее, другое: граждане быстро выучили, как надо отвечать, чтобы не прицепились. На всякий случай. Даже в анонимных опросах. (Особенно — в анонимных). На этот счет уже есть масса анекдотов и серьезных статей.

На самом деле уровень взаимного доверия в России невысок. Не к власти, а друг к другу. На эту тему довольно давно проводятся серьезные международные исследования. Международный индекс доверия World Value Survey (WVS) рассчитывается по нескольким направлениям. В основе одного из самых важных — простой вопрос: «Можно ли доверять людям?» В Норвегии, Швеции, Дании, Финляндии от 60 до 80% респондентов ответят утвердительно. В России — менее 30%. По этому показателю мы где-то между Чили, Доминиканой и Хорватией. Ученые рассуждают о влиянии протестантской этики, роли местного самоуправления и т. д. А также отмечают, что страны с коротким радиусом социального доверия (то есть с низкими показателями социального капитала) отличаются высоким уровнем внутреннего насилия.

Но жить, постоянно ощетинившись, довольно сложно и некомфортно. «Пригород» полагает, что часть спроса на загородную жизнь обусловлена, в том числе, стремлением создавать и защищать пространство доверия — хотя бы в пределах ограждения коттеджного поселка. (Кстати: отсюда же и попытки организовать такие поселки на основе общих интересов, вплоть до вегетарианства). Это тоже непросто, и два-три склочных соседа вполне способны отравить жизнь целому сообществу. Но в процессе получения полезного опыта вырабатываются и механизмы взаимовыручки, и способы коллективного воздействия на «нежелательные элементы».

Неслучайно власти так старательно искореняют даже слабые попытки самостоятельности в местном самоуправлении, вплоть до полного упразднения и встраивания в «вертикаль».

…В пору расцвета «одноэтажной Америки», в конце 50-х, когда пригородные поселки («левиттауны», от имени предпринимателя Сэма Левитта) на бывших картофельных полях штамповались сотнями, госдеп и СМИ вдруг забеспокоились. Оказывается, именно в таких поселках вдруг стали проявляться «социалистические наклонности»: взаимовыручка, обмен техникой по-соседски, готовность посидеть с чужими детьми и прочее. Это все вроде было и неплохо, но противоречило привычному культу индивидуального успеха…

Возврат к деревенской общине в РФ невозможен, но какие-то элементы могут возрождаться по спирали. Кстати: от уровня взаимного доверия зависит и финансовая стабильность страны.