Ям-городок

А ведь это был город развилки русской истории. Город новгородской вольницы, первая крепость на русской земле, построенная по западным образцам. Скорее замок, чем крепость. На самой границе с Ливонским орденом. Построили ее в 1384 году, согласно летописи, «в 30 дни и три нощи». Правда, цифра 33 уж больно фольклорна. Строили, может, и быстро, но летописец подчеркнул сказочность.
Хотя имена руководителей строительства Ямгородка-Ямбурга-Кингисеппа известны. Новгородские воеводы Есиф Захарьич, Юрий Онцифирович, Иван Федорович Валит, Федор Тимофеев и Стефан Борисов. Юрия Онцифировича стоит упомянуть особо. Сын великого человека — Онцифора Лукинича, новгородского посадника. Он так новгородцам понравился, что хотели избрать на второй срок, а отец строителя Ямбурга-Кингисеппа возразил: «Извините, дорогие сограждане, закон есть закон. Посадник избирается на один срок». Хорошо бы ему в Новгороде памятник поставить.
Но мы не о нем, а о Ямбурге-Кингисеппе. Этимология его названия загадочна. Ям, Яма, Ям-городок. Какой-то оксюморон получается. Средневековые города ставились на возвышенностях. Бург — он и есть бург, он над всей своей местностью, окрестностью, а тут — яма. Одни исследователи полагают, что название произошло от коренных жителей этих мест: финно-угорского племени еми или ями. Может быть. Но мне кажется, что ям — тюркское слово: перегон, транзит, промежуточная станция на пути. Отсюда же и ямщик.
Крепость на границе с Ливонским орденом, она же транзитный пункт торговли и дипломатии. Через Ям-городок в средневековую Россию приезжали дипломаты и путешественники, благодаря описаниям которых мы и знаем, как жили наши предки: Себастьян Мюнстер, Адам Олеарий (впрочем, в его время Ям был шведским городком Ямбургом), Франц Ниенштедт, Сигизмунд Герберштейн, Алессандро Гваньини, Жильбер де Ланнуа, Исаак Масса, Джильс Флетчер — всех не перечислишь.
Пограничье, фронтир, страна свободных людей. Эту область называли Немецкой Украйной. Здесь было местное самоуправление, вече, тесное общение с иным миром, здесь грамотность была выше, чем во всей остальной Руси. Тут хорошо торговали, неплохо воевали, во всяком случае, три шведские осады Ям-городок выдержал. Здесь жили люди, даже внешне отличавшиеся от обитавших южнее. Жильбер де Ланнуа описывал тех, кого он встречал тут: «Женщины носят две косы, а мужчины — одну косу. Бороды же заплетают в две косы».
Ям-городок, впрочем, особо не интересовал иностранных наблюдателей, они спешили вглубь страны. А интересный, наверное, был городок. В 1500 году, уже во времена московского владычества, согласно Переписной книге в Ям-городке жили семь скоморохов: Игнат, Куземка Олухнов, Олексейко, Зеленя, Северик, Офонско да Родивон. В самом Московском великом княжестве скоморошество было полулегальным занятием. Во всяком случае, никто бы не рискнул назвать себя великокняжеским дьякам скоморохом, а тут целый ансамбль записался.
И это (повторюсь) после первого новгородского погрома, учиненного войсками Ивана III. С 1478 года, после разгрома Новгородской республики, из ее областей стали вывозить людей и заселять земли новыми поселенцами. Людьми уже достаточно напуганными. Джильс Флетчер (острый наблюдатель, великолепный аналитик, в своей книге о России предсказал гибель царевича Дмитрия) так описывает торговлю в Ям-городке: «Я видел, как торговцы, разложа товар свой, все оглядывались и смотрели на двери, как люди, которые боятся, чтобы их не настиг и не захватил какой-нибудь неприятель. Когда я спросил их, для чего они это делали, то узнал, что они сомневались, не было ли в числе посетителей кого-нибудь из царских дворян или какого сына боярского, и чтоб они не пришли со своими сообщниками и не взяли у них насильно весь товар».
Впрочем, эту картинку Флетчер зарисовал после второго и самого страшного погрома Новгородской земли, учиненного опричным войском Ивана Грозного. Одно из самых непонятных и зловещих событий русской истории. Во время Ливонской войны, начавшейся фанфарными победами и очень скоро забуксовавшей, Иван IV создал в своем государстве нечто до сих пор невиданное: целый слой людей, стоящих над законом. Опричную гвардию, которой позволено все. Банда на госсодержании для истребления гос­измены. В 1569–1570 годах она огнем и мечом прошлась по землям бывшей Новгородской республики. Досталось и Ям-городку. Результат этой карательной экспедиции понятен.
Спустя пять лет была послана (скажем по-современному) комиссия, дабы выяснить причину недостачи податей, в том числе из Ям-городка. Объяснение комиссии похоже на заплачку: «Запустели те деревни, с голоду люди померли, а иные с голоду люди поразошлись». Но и это не все. Ям-городок, когда-то героически державшийся против шведов и ливонцев, после опричного погрома сдался без сопротивления.

Ямбург

Во времена Смуты, после мощного укрепления властной вертикали Иваном IV, Ям-городок переходил от шведов к русским и обратно. На некоторое время в нем даже объявился Лжедмитрий III. В конце концов город на 91 год достался шведам. Из крупного центра Новгородской республики превратился в заштатный далекий городок Швеции. Хорват Франо Гундулич, направлявшийся в Россию, описывает его так: «Яма — городок из 60 домов. В нем сотня рейтар. Ничего особенного, кроме того, что женщины дважды в неделю ходят купаться голыми, иные из них только зеленою листвою закрывают срамные части».
Тогда Ям и стал Ямбургом. Русских в нем и в его окрестностях даже прибавилось. Сюда бежали раскольники. Сюда бежали крестьяне от закрепощения. Особых вероисповедных притеснений не было. Были весьма активные лютеранские пасторы-миссионеры, поэтому здесь и среди русских стало много лютеран. В Стокгольме для этих мест была создана типография, где печатались книги на русском языке. Разумеется, богослужебные, а других тогда и не было.
Тихий гарнизонный городок Ямбург был первой шведской крепостью, взятой русскими войсками во время Северной войны. Он достался Меншикову, герцогу Ижорскому. Странно, что про этого человека не написано ни одного романа. Одна только драма в стихах Давида Самойлова с великолепным названием «Сухое пламя». Александр Данилович Меншиков все делал с размахом: и воевал, и строил, и интриговал, и крал. В окрестностях Ямбурга он построил огромный завод. Завод снабжал стеклом Петербург и флот. Здесь были сделаны хрустальные колокольцы для фонтанного органа в Петергофе. Когда сын царевича Алексея Петр II отправил Меншикова в ссылку, все имущество «полудержавного властелина» отобрали и передали в казну. Стекольный завод перевели в Ладогу.
Ямбург снова стал заваливаться в яму, пока на престол не взошла Екатерина II. Она полюбила этот город. Часто в нем бывала. Именно здесь по ее распоряжению произошла встреча наследника престола Павла Петровича с его невестой, Софьей-Доротеей Вюртембергской, будущей императрицей Марией Федоровной. Здесь по указу Екатерины стали селиться первые немецкие колонисты в России. Здесь она повелела построить огромный Екатерининский собор, и не кому-нибудь, а зодчему Антонио Ринальди. Тому самому, что возвел Мраморный дворец. Собор строился с 1764-го по 1784 год. Долгострой в России — дело естественное. В 1932-м был закрыт. Долгое время в нем был военный склад, потом — краеведческий музей. В начале 1950-х годов давно закрытый собор хотели переделать в автовокзал. Начальник местного автотранспортного предприятия Петр Олейник проявил партийную недисциплинированность. Отказался переделывать памятник архитектуры XVIII века. Был уволен. Бывают же смелые люди в России. Сказал «нет» — и слетел с поста. А пока говорил, планы поменялись, но пост ему не вернули.

Лев с ядром

Я про льва с ядром забыл рассказать. Я ведь только ради него стал про Кингисепп читать. Хотел узнать, откуда в городке, названном в 1922 году именем расстрелянного в Эстонии эстонского коммуниста и чекиста Виктора Кингисеппа, памятник войне 1812 года. Мой приятель ошибся и не ошибся (такое случается). Ямбургский уезд до 1917 года назывался Немецким, или Баронским. Как русские крестьяне никуда не бежали во время шведского правления, так и шведские с немецкими феодалами никуда не тронулись с места во время русского. Стали служить новому сюзерену, русскому императору.
Тизенгаузены, Вредены, Врангели, Унгерн фон Штернберги, Альбрехты, Корфы, Рауш фон Траубенберги. К ним прибавлялись новые бароны. Пожалованные дворянскими титулами и землями. Например, лейб-хирург Павла I Иоганн-Георг Блок, предок по прямой великого русского поэта Александра Блока. Или Александр Мелиссино. Впрочем, он итальянец. В юности позировал Фальконе, когда тот работал над Медным Всадником. В 1812 году генерал-майором воевал с французской армией. Среди этих баронов был другой участник войны 1812 года — Карл Бистром. Это ему принадлежало имение, где теперь разбит парк Романовка. Впрочем, Карл Иванович участвовал во многих войнах. В русско-турецкой 1828–1829 годов взял Варну. Благодаря его руководству было выиграно сражение между польскими повстанцами и русскими войсками под Остроленкой в 1831 году.
После ратных дел удалился на покой в Ямбургский уезд. Занимался делами имения, благотворительностью. Инвалидный дом для ветеранов войн на его деньги построен в Ямбурге. Умер Карл Иванович, впрочем, на лечении в Баварии, в Кессенгине. Ямбуржцы решили почтить память своего знаменитого земляка, чей портрет (рядом с портретом Мелиссино) висит в Военной галерее Зимнего дворца. Объявили конкурс на лучший надгробный памятник. Конкурс выиграл скульптор Шурупов. Это он выдумал льва, попирающего лапой ядро. Скульптуру отливали в литейной мастерской не кого-нибудь, а Петра Клодта! В советское время надпись на надгробии стерлась, но память о том, что это как-то с 1812 годом связано, осталась. Сейчас-то надпись восстановили. И все знаменитые сражения, в которых участвовал Карл Бистром, на постаменте красуются: «Бородино. Варна. Остроленка». Этот надгробный памятник я и видел когда-то, бог уже знает, когда…