На излете лета

Как щедро нам отсыпали эти две недели в конце августа — начале сентября! Солнце, штиль, зелень. Как и не Петербург, право.
Туман — клубами над заводью: там мелко, вода прогрелась, а сверху давит утренним холодом.
Отчаянная попытка природы казаться живой. Но умирание трудно спрятать. Можно делать вид, что ты об этом ничего не знаешь.

Настоящая-то жизнь — не в зеленых наперекор сезону листочках. А, к примеру, в сухих листах протокола.
«…В период времени не позднее (дата) Асадов, испытывая к П. личные неприязненные отношения на почве ревности к жене последнего (как завернуто, а!), решил организовать убийство П. с целью обеспечения беспрепятственного общения с его женой… Находясь у дома 14 по Северному пр., исполнитель нанес потерпевшему не менее 29 ударов бейсбольной битой. Смерть П. наступила на месте происшествия. Встретившись с Асадовым в кафе “Волна”, исполнитель получил 200 000 рублей…»
Шекспир нервно курит в кулисе. Один убит, другой надолго сядет, а неверная жена, из-за которой вся каша и заварилась, поедет отдыхать от переживаний.
Прейскурант, кстати, складывается. В Орске охранники до смерти забили зека. Родственники с шестой попытки довели до суда. Суд постановил выплатить брату погибшего те же 200 000. А еще говорят, нет у нас стабильности!

Верные поставщики капризов ума и парадоксов, правительство с думою, и на этот раз не подвели.
Аппарат Госдумы разместил заказ: исследовать технологии редактирования генома для «создания общества нового (договорного) типа». Эти же технологии должны стать основой «формирования новых представлений о профессиональной деятельности в текущем тысячелетии».
Поняли, о чем речь? Человек-муравей. Человек-солдат. Президент об этом мечтал вслух перед студентами в Сочи: с помощью поправок, внесенных в генетический код, может быть создан «гениальный математик или музыкант, или военный, который сможет воевать без страха, сострадания и сожаления, без боли…» Как вы думаете,
с кого начнут? Неужто будут выпекать музыкантов? Вряд ли.
Кстати, в этом эпическом заказе есть еще один пункт: изучить технологии криогенного воскрешения. Ну, чтобы люди при власти могли не умирать, как зачем-то определила бездушная природа, а залечь в жидкий азот на передержку. Пока наверху все не наладится.
Срок на выполнение — три месяца, цена за все про все — 9 «лямов». Рублей!
Наверняка ведь на столь важное дело отводили другие суммы. Но они, как у нас бывает, по дороге к исполнителям подтаяли.

Все это уже было, было. Большевики тоже баловались бессмертием. Идеи философа Федорова о воскрешении человеков их очень занимали. (Тот, правда, предполагал всех подряд, но это легко подправить.) Опыты хирурга Воронова по омоложению с помощью обезьяньих яичек… Об этом даже снял кино один неудачливый кандидат в губернаторы. И в Третьем рейхе, в Аненербе уже изучали способы создания суперсолдат…

Наша рыжая кошка гуляет по поселку с GPS-трекером. Ну, чтобы не потеряться. Трекер на ошейнике. Вроде привыкла: раз ошейник — значит, гулять. Я копчу рыбу на мангале; она приходит и вопросительно смотрит в глаза. Ошейника нет. Мы его потом нашли — по сигналу, на соседнем заросшем участке, где у нее охотничьи угодья. Лежал себе, аккуратно расстегнутый, на камушке. Вот как?
Потому что, если только начинаешь думать, что все под контролем, — тебе предъявляют снятый ошейник. Или ураган «Дориан».

Парадокс: вдруг снова выросла цена высказывания. Оказывается, не все потонуло в густом потоке фейка, в безграмотном поносе, льющемся с телеэкранов прямо в квартиры. За слова снова стали сажать. Пять лет за пост в твиттере. Автор поедет в Орск, к доб­рым ребятам из ФСИН. И за жесты (намерения) теперь судят. Брошенный в сторону росгвардейца стаканчик — несомненно, символический жест.
Такое трепетное отношение власти к словам и символам — важный симптом:
как первые желтые пятна в густой зеленой массе.
Что, конечно, поднимает статус моего нехитрого ремесла. Ибо, как сказал классик, «Или я буду жить хорошо, или мои произведения станут бессмертными. И жизнь опять повернулась в сторону произведений…»

Удачи вам!