Островок безопасности

Моя родина — русский язык. Моя работа —составлять слова в предложения. Проблема в том, что языковое пространство катастрофически меняется. И я теряю ориентиры.

Такая, например, новость: «Газпром требует, чтобы Украина погасила долги за поставки газа в Донбасс». (Если не вдумываться — так вроде все и нормально, да? А если соотнести с реальностью?)

Слова появляются какие-то странные… «На Крестовском острове закончены работы по раскружаливанию кровли стадиона, идет процесс стабилизации». Это на каком наречии написано? Не в специальном издании, в общегородской газете.

Или вот: «МИД РФ назвал визовые ограничения для Валентины Матвиенко «охотой на ведьм». Тут без комментариев.

Идет футбол; в перерывах между таймами крутят монотонную рекламу газопровода «Сила Сибири». Вы наверняка видели, такая заунывная мантра: «Сила семьи. Сила любви. Сила традиций. Сила красоты. Сила света». Ну и так далее. Стоп, думаю. Чего-то не хватает в этом акынском креативе. А! «Сила ума» — пропустили почему-то.

Впрочем, ладно. Коллекцию абсурда успешно составляют и без меня. Михаил Осокин на «Снобе», Иван Давыдов на портале Slon.ru еженедельно и старательно фиксируют для истории наиболее яркие артефакты отечественного безумия. Давыдов, кстати, на днях одарил нас очередным перлом от иерея Сергея Карамышева. Статья этого церковного деятеля озаглавлена так: «Агония Европы в лучах восходящего русского солнца». Шедевр, не правда ли? Даниил Хармс, будь он жив, отложил бы перо и подался в дворники. Невозможно соревноваться в абсурде с юродивым.

Опасность в том, что этот бред агрессивен. Он занимает все больше места в сознании. Рациональная часть мозга протестует: «Ну как же так? Ведь на самом деле…» — и все, ты в ловушке, ты уже не занят делом, а размышляешь об агонии Европы или о том, с какого бодуна МВД решило приравнять велосипедистов к митингующим.

Уйти в лес и читать там Тургенева? Присев на пенек. Вариант, конечно…

Но я живу в городе, а не в лесу. Я не свободен от контекста. И мой день пронизан не только нитями солнца между сосен, но и пунктиром Интернета.

Тут ключевой вопрос: как соотнести себя и страну, страну и государство, власть и государство. Это все не одно и то же.

Когда Борис Ельцин — под телекамеры, на весь мир — дирижировал оркестром в Берлине или выходил пописать на колесо самолета в Балтиморе, мне было стыдно. Хотя я в этих инцидентах даже косвенно не виноват, и не голосовал вовсе.

А теперь? За «она утонула», за Крым, за бесконечное вранье в прямом эфире, за Сенцова, за гусей под гусеницами? За «дебилов, бл…»?

Журналист Олег Кашин призывает преодолеть стыд и признать, что мы живем в оккупированной стране. А как можно стыдиться за дикость оккупантов? Мы — страдающая сторона…

Основатель «Коммерсанта» Владимир Яковлев призвал всех думающих граждан валить как можно быстрее и дальше, во всяком случае — увозить детей. «Потому что очень скоро очень плохо, очень страшно и очень опасно будет абсолютно всем».

Историк и публицист Кирилл Кобрин выдвигает свою версию: «Особенность нынешнего момента в РФ заключается в том, что немалая часть населения — это aliens». (То есть «чужие», пришельцы»). Их главная цель — выживание, основной принцип — эффективность. Мораль, психология, этика здесь вообще не при чем. Интересный расклад. Но, похоже, что какая-то доля aliens есть в каждом из нас.

Социальный психолог Алексей Рощин ставит такой диагноз: «Страна утраченной эмпатии». И в этом тоже есть большая доля правды. (Кому интересно — почитайте на MayDay.)

Ну, допустим. Но паруса катамаранов у Петропавловки дивно хороши, и осень обещает быть теплой. Дмитрий Глуховский написал хорошую книжку. Судак по ночам выходит на плес кормиться… А нормальных людей все-таки больше, хотя они и поодиночке или малыми группками. И наш журнал выходит. Нишевый «глянец», на падающем рынке, и вот уже 10 лет подряд — поди ж ты! Абсурд не хуже иерейского, если со стороны взглянуть.

У каждого — свой последний рубеж обороны, свой лимит терпения. И в нашей уникальной ситуации нет универсальных рецептов. Я тоже «не знаю, как надо». Буду делать, что умею, — защищать территорию нормальных слов и здравого смысла.

Но (вместе с Бомарше) полагаю, что «время — честный человек».

Удачи вам!