Смертное место

Одна из руководительниц петербургского «Мемориала», Ирина Флиге, написала книгу про то, как искали и нашли место массовых расстрелов в Карелии во время Большого террора 1937–1938 годов. Один из тех, кто в середине 1990-х нашел это захоронение, Юрий Дмитриев, сейчас арестован. Ему (употребим их вокабуляр) шьют дело. Тот, кто начал поиски, пожилой карельский следователь, автор книг о сталинском терроре Иван Иванович Чухин, погиб в автокатастрофе в 1997-м. Другой поисковик, Вениамин Иофе, советский диссидент, зэк времен застоя, основатель петербургского (тогда ленинградского) «Мемориала», умер от последствий хулиганского нападения. Место массовых расстрелов в Карелии нашли случайно и закономерно. Искали место расстрела последней партии узников Соловков. Оттуда вывезли более тысячи человек, и они исчезли. Понятно, что расстреляли, но где? В книге майора КГБ Евгения Лукина наткнулись на весьма разбитное описание уголовного дела чекиста Матвеева, расстрелянного за превышение власти во время расстрелов соловчан неподалеку от тогдашнего поселка Медгора, ныне города Медвежьегорска. Стали копаться в архивах Карельского ФСБ, преодолевая всевозможные препоны. Выяснили, из чего возникло дело Матвеева. Его подельник Шондыш, гонясь за выполнением и перевыполнением плана, спущенного сверху, просто арестовал 100 расконвоированных, 25 из них расстрелял, оформив как беглецов (справка не так оформлена, фамилия нечетко написана, дата какая-то не такая — система отработана). Расконвоированные — элита лагеря. Они вместе с вольняшками выполняют важную для производственных задач работу, которую никто, кроме них, выполнить не может. Лагерное начальство так это дело не оставило. Шондыш, попав под колесо, сообщил, что действовал с санкции товарища Матвеева. И Матвеева туда же. Из их допросов выяснилось, что расстреливали на 16-м километре от Медгоры, у бывшего хутора Сандормох. Стали копать там. Обнаружили огромный могильник. И в нем больше мертвецов, чем было в последнем соловецком этапе. Выяснили, кого тут расстреливали. Православных, католиков, иудеев, троцкистов, коммунистов, пушкинистов, украинцев, поляков, финнов… На открытии мемориала «Сандормох» украинский поэт и переводчик Иван Драч сказал: «Здесь лежит больше украинской интеллигенции, чем на кладбищах Киева и Львова». Здесь погребены великий украинский режиссер Лесь Курбас, украинский поэт и критик Микола Зеров, удмуртский поэт и просветитель Кузебай Герд… Всех не перечислишь.

Сандормох: драматургия смыслов.
Флиге И. А. — СПб.: Нестор-история, 2019.

Город смерти

Лауреат русского Букера Елена Чижова, (роман «Время женщин») написала документальную книгу, историю своей семьи, вписанную в историю блокады Ленинграда. У Елены Чижовой тяжело заболела мама. Писательница ухаживала за ней. Однажды сказала: «Мама, а ты ведь никогда не рассказывала ни про до войны, ни про в войну. Расскажи». Психологически ход безукоризненный. Болью памяти вышибить физическую боль. Сначала Чижова просто слушала, а потом поняла, насколько это важно,
и включила диктофон. Расшифровала записи, сама кое-что вспомнила про бабушку и прабабушку, которую застала в живых, почитала исторические источники, занялась историей своей семьи и написала эту книгу. Про то, как через все потрясения (революцию, голод в гражданскую, репрессии) город вползал в блокадный ад, выжить в котором — чудо.
А мама выздоровела.

Город, написанный по памяти.
Чижова Е. С. — М.: АСТ, 2019.

На переломе

У этой книги тоже есть история. Российские, польские и венгерские социологи намеревались издать эти материалы в 1996 году. Сборник интервью адвокатов, архитекторов, историков, литераторов, математиков, экономистов et cetera. Респондентов спрашивали про их жизнь при социализме; про то, как она изменилась после его крушения; их мысли про социализм, прогнозы. Интервью собрали, а денег на издание трех книг (в Польше, Венгрии, РФ) не оказалось. Финансирование закончилось. Шло время. В 2017 году один из участников проектов, 90-летний Борис Максимович Фирсов, первый ректор и создатель Европейского университета в Петербурге, подумал: «А что такому материалу пропадать?» Взял в помощники сотрудницу ЕУСПб Наталью Печерскую, снабдил книгу предисловием, справками и комментариями (кто сейчас помнит, что такое Ленинградский Народный Фронт, клуб «Перестройка» или МДГ?) и издал. Разумеется, российскую часть материала. Образованные, умные, думающие люди зря так самокритичны. Они ошибались разве что в деталях. Все респонденты, а их человек 20, пусть и с разных точек зрения, в принципе, адекватно понимали происходившее и происходящее. И никто не угадал, что произойдет дальше.
 
Невосторженные размышления. Научные и культурные элиты Петербурга на переходе: интервью
1995–1996.
Ред.-сост., вступ. ст., коммент. Б. М. Фирсов, Н. В. Печерская. — СПб.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2019.