Веселые суждения

Сборник английских интервью, статей, писем в редакцию, «опровержений на критики» Набокова. Почти все они по отдельности когда-то были изданы на русском языке в журналах или сборниках, но вот впервые в России появился этот сборник таким, каким его составил сам Набоков. И с названием, которое он придумал: Strong opinion’s, «Строгие суждения». Название — оксюморонно. Суждения — остроумные, язвительные. Но ежели прочесть внимательно этот сборник, то согласишься с названием. Строгость, незыблемость правил жизни лежит в основе мира Набокова. Над чем-то он шутить не будет ни в каком случае, с тем бОльшим удовольствием оттопчется на том, о чем можно и должно шутить. Правила очень простые, закрепленные на эмоциональном уровне: ненависть
к полицейщине, к диктатуре, к клишированности сознания; любовь к свободе, к нестесненному развитию личности — вообще-то, все это и называется демократией. Вот этот фундамент Набоков никогда не вышучивает. Это для него строго и незыблемо. Потому что этот аристократ в изгнании, изо всех сил старавшийся казаться аполитичным эстетом и снобом, был стихийным, природным демократом. Спокойным, холодным, остроумным. Так его воспитали. Так он сам себя воспитал.

Строгие суждения.  
Набоков В. —
М., КоЛибри,
Азбука-Аттикус, 2018.

Разорившийся сагиб

Из всех писателей ХХ века я больше всего люблю Оруэлла и Набокова. Поэтому сходу схватил и «Строгие суждения» Владимира Набокова, и биографию Джорджа Оруэлла, написанную Марией Карп. Меня поразили две вещи. Первая на поверхности: почему до сих пор никто не снял фильм про Джорджа Оруэлла? Такой жизни обзавидуются Джек Лондон, Джозеф Конрад и Максим Горький. Выпускник престижнейшей школы Англии, Итона; полицейский в Бирме, мойщик посуды в Париже, безработный бродяга в Лондоне, учитель, продавец книжного магазина, широко известный в узких кругах литератор, боец анархо-троцкистских соединений в Каталонии во время испанской гражданской войны, чудом уцелевший после пули в горло и чудом ушедший от энкавэдэшных ищеек во время сталинистских репрессий в Каталонии против анархистов и троцкистов, сотрудник «Би Би Си»
во время второй войны, за год до смерти — всемирно известный писатель. Я подумал, почитал повнимательнее его биографию, посмотрел на фотографии и понял вторую удивительную вещь. А просто нет сейчас такого артиста, который смог бы сыграть Оруэлла. Так ведь и Набокова теперь никто не может сыграть. И стала ясна одна грань удивившей меня второй вещи. Ведь Набоков и Оруэлл совсем не похожи, но родственны. Социологически, психологически. Мария Карп цитирует друга Оруэлла — сиониста Тоско Файвелла. Конечно, пишет Файвелл, Оруэлл одевался как можно скромнее, дескать, простой парень с Уайган-пирс, но ведь не спрячешь вежливую улыбку, осанку, воспитанность. Таких, продолжает он, я немало встречал на Ближнем Востоке: разорившийся сагиб. Ну так и Набоков был «разорившимся сагибом», аристократом в изгнании. Причем не проигравшим, а выигравшим. И не просто аристократом, но аристократом, присягнувшим на верность демократии. Таким же холодным, спокойным не проигравшим аристократом в изгнании был и Оруэлл. Только он декларировал свою верность демократии, а Набоков скрывал. Суть дела от этого не меняется.

Джордж Оруэлл:
Биография.
Карп М. —
СПб., Вита Нова, 2017.

Исчадие ада

Лучшая книга о Гитлере. Небольшая, остроумная, объективная. Немецкий антифашист Себастьян Хафнер, в 1938 году бежавший из нацистской Германии в демократическую Англию, работавший с 1939-го по 1952-й колумнистом в газете The Observer под началом лорда Астора (кстати, близкого друга Оруэлла), в 1973 году в ФРГ пишет книгу о Гитлере. Очень давно, в Англии, он написал другую книгу, которую опубликуют только после его смерти: «История одного немца» — про интеллигента, которому невмочь становится жить в гитлеровской Германии. Спустя много лет Хафнер задается вопросом:
а кто же нас (интеллигентов, демократов, либералов) победил? Причем убедительно и бесповоротно, так что справляться с этим победителем пришлось русским, англичанам и американцам. Хафнер дает психологический и социологический портрет Гитлера. Не раз и не два упоминает его любимые и очень характерные слова: eiskalt («ледовито холодно») и blitzschnell («молниеносно быстро»). Пишет о его успехах и победах, завершившихся полным и безоговорочным поражением. Картина получается внушительная. Особенно если сравнивать этого человека с Оруэллом и Набоковым, потому что перед читателем — талантливый, полуобразованный хам и жлоб, решивший, что он — аристократ. Все его истерики на трибуне, в ближайшем окружении, — заводка, игра. Ледяной, абсолютно бесчеловечный сгусток воли, энергии, работоспособности. Только эти воля и работоспособность заточены лишь на разрушение. Будь я верующим, точно сказал бы: исчадие ада.

Некто Гитлер: Политика преступления.
Хафнер С. —
СПб., Изд-во Ивана Лимбаха, 2018.