1938
0
Елисеев Никита

Придворная гора

Неподалеку от этих мест заблудился Бисмарк. Он в 60-е годы XIX века 
был прусским посланником в Петербурге, жил на Английской набережной 
(неподалеку от его особняка в 1917 году стояла «Аврора»). За каким-то чертом Бисмарк поперся зимой на Дудергофские высоты. Были метель, зима и пьяный кучер. 
В общем, заблудились. Бисмарк время от времени тыкал в спину возницу и слышал: 
«Ничаво, ничаво…» Выбрались. С той поры любимой присказкой 
у Отто фон Бисмарка стало: «Niichavo, niichavo».
Город на лето
 
В окрестностях Петербурга Дудергофская гора самая высокая. Название — 
звонкое, дудящее и значимое. Двуязычное. Финско-немецкое. «Дудер» — от финского tuutari — гора. А «гоф» — немецкое Hoff — двор. Гора-двор, двор-гора. Обжитая гора. Красивая. Князь Львов, граф Безбородко и ботаник Бибер в 1792 году аж целую поэму написали — «Ботаническое путешествие на Дудорову гору». Дудение к этой горе очень даже подходит. Боевое дудение горна. С 1765-го на Дудергофских высотах в окрестностях Красного Села проводились крупномасштабные военные маневры. Это про них Алексей Константинович Толстой в «Военных афоризмах Пруткова» съязвил: «На берегах Ижоры и Тосны наши гвардейцы победоносны».
Еще бы не съязвить. В 1853 году, незадолго до Крымской войны, на территории более 210 кв.км были проведены самые крупномасштабные военные учения за все существование летней военной столицы империи, до 120 000 человек участвовало. Толку — ноль. Крымскую войну, как известно, проиграли.
На маневры съезжался весь двор. Посему Красное Село старательно обустраивали. В «Географо-статистическом словаре Российской Империи» 1865 года честно отмечено: «Село более походит на город». Правда, это был странный город. Город на лето. Об этом очень красиво и точно написал в 1900-м основатель и владелец завода Дудергофских минеральных вод, автор путеводителя по окрестностям Санкт-Петербурга Верландер: «Летом это бойкие, оживленные, густонаселенные пункты; зимою же Красное со всеми его дворцами и военными управлениями — не лучше большой деревни на глухом тракте. Пришли войска — момент общего возрождения для быстрого обогащения, ушли войска — жизнь забирается как в могилы».
Что-то печальное в этом есть. Сейчас поясню, в чем… Был такой Александр Петрович Верландер, барон. Начальник станции Красное Село, автор хорошего путеводителя. Основатель завода минеральных вод. Лимонадом снабжал красноселов и дудергофцев, дачников и офицеров с солдатами. И ничегошеньки про него не известно. Ни когда родился, ни когда умер. Нет, кое-что известно. 
В 1900 году он купил у художника Рериха имение «Извары» и на речке Изварке построил форельные садки. Форель, стало быть, еще разводил. И все. 
И только из ныне далекой Эстонии доносится по Интернету просьба его правнучки: мол, не найдет ли кто могилу Александра Петровича Веландера. Электронный адрес прилагается: odjul69@mail.ru. С другой стороны, может, не так все и печально? Может, кто и найдет, раз ищут…
 
Архитектор-шлимазл
 
Нет, конечно, не все забыто и не все забыты. Поскольку Красное Село и прилегающие к нему окрестности были фактически еще одной царской резиденцией, чуть не весь высший свет собирался на летние маневры, то обустраивали Красное Село весьма именитые архитекторы. Здесь было очень много зданий придворного архитектора Захара Петровича Дильдина. Правда, чуть не все они были деревянные, поэтому сохранился только каменный дворец великого князя Михаила Павловича (пр. Ленина, 114). Не знаю, как вам, а мне греет душу и ухо такое словосочетание: дворец великого князя Михаила Павловича на проспекте Ленина.
Про Дильдина очень хорошо написала красносельская краеведка Татьяна Иванова. Раскопала все, что можно раскопать. Это — чудо. Моя бабушка Фрида Леонтьевна Рейнгольд, майор медицинской службы в отставке, таких называла «шлимазл». Как правило, очень работящие, не бездарные, талантливые люди, вот на них и сыплются несчастья, одно за другим. А они поднимаются — и снова за работу.
Родился Дильдин в 1784 году. В 1816-м занимался отделкой помещений в Аничковом дворце. Много строил в окрестностях Петербурга для царей и великих князей. 
В том числе (повторюсь) и в Красном Селе. В 1818-м, занимаясь отделкой собственного дома, ступил куда-то не туда и пролетел со второго этажа на первый. Повредил спину. Отлежался, подлечился. В 1820 году во время реновации резиденции Знаменских провалился в канализационную трубу, сломал ногу. Оклемался. Продолжал проектировать и наблюдать за ходом строительства полусогнутый и на костылях. В 1837-м организовывал фейерверк на Ропшинской мызе. Нерасторопный мастеровой выбил глаз придворному архитектору пожарным багром. 
Дожил Захар Петрович Дильдин до 1853 года. Дворец великого князя Михаила Павловича в Красном Селе построил в 1836-м, как раз между сломанной ногой и выбитым глазом. 
 
1836
 
Этим годом Красное Село и окрестности могут гордиться. В мае были очень большие маневры. Съехался чуть не весь двор. Только камер-юнкер Пушкин отсутствовал. Он в это время был по делам своего только что созданного журнала «Современник» в Москве. Зато в Красном Селе в это время был молодой гусар Лермонтов, которому год остался до «Смерти поэта». Ну, и поэту тоже год остался… 
Лермонтов аж две картины нарисовал в Красном Селе с военно-маневренным пейзажем. Красиво, конечно, было бы, если б Пушкин оказался тогда в Красном Селе 
и невзначай пересекся с Лермонтовым. Нет, не встретились. Зато там пересеклись другие. На этих маневрах кроме Лермонтова и Николая I были еще Наталья Николаевна Пушкина и Жорж-Жак Геккерн (в девичестве Дантес, то есть не в девичестве, а до того, как его усыновил голландский посланник Геккерн). Сиротке тогда было сильно за 20. И красив был сиротка оглушительно. Белокурый, голубоглазый, высокий. Дамы млели, и голландский посол тоже млел. Вот и усыновил.
Дальше эту тему я длить не буду. Самая непрозрачная история во всей русской культуре — дуэль Пушкина. А завязался узел этой дуэли в Красном Селе в 1836 году. 
А что-то такое произошло в Красном Селе поздней весной, ранним летом 1836 года, в противном случае самую яркую и самую страшную сцену «Анны Карениной» Лев Толстой не поместил бы в окрестности Красного Села. Именно там Штакен-шнейдер построил ипподром, именно там на этом ипподроме Вронский сломал спину своей скаковой лошади Фру-Фру, а Анна Аркадьевна, полагая, что любимый убился, устроила истерику на радость великосветской публике, на горе себе 
и мужу, да в конечном счете и Вронскому.
 
И другие события…
 
Разумеется, красносельцам и дудергофцам есть чем гордиться в истории и помимо завязавшегося узла на маневрах. На военном поле близ Дудергофа контр-адмирал Можайский строил, строил и наконец-то построил (на собственные средства, Военное министерство отказалось субсидировать сомнительные технические фантазии моряка) первый в России самолет с двумя легкими паровыми двигателями, выписанными из Англии. 
На этом же военном поле были проведены первые и последние испытания этого самолета. Военная энциклопедия 1914 года так описывает их: «Первый полет аэроплана на военном поле в Красном Селе дал результаты неважные: аппарат отделился от земли, но, будучи неустойчивым, накренился набок и поломал крыло. Механик получил увечия. Дальнейших опытов не было за неимением средств». Дело было в 1883 году. Умер Можайский в 1890-м. Семь лет собирал средства 
и чинил поломанный самолет. Недособрал и недочинил. Самолет еще год простоял на поле, пока сыновья изобретателя пытались продать машину правительству. Неудачно. В 1891 году было предписано убрать ее с территории военного объекта, что и было исполнено.
Очень грустная история. Так что, если подумать, гордиться тут тоже особенно нечем. Хотя памятник Можайскому в 1955 году отгрохали и установили на развилке Гатчинской и Нарвской дорог. Вроде бы там было это военное поле, где конструкция контр-адмирала чуть оторвалась от земли и грянулась на крыло, причинив увечья механику. Вот тоже интересно, а этот механик — кто? Кто рискнул сесть за руль невиданной машины, разогнать ее и даже на секунду-другую заставить подпрыгнуть? Неизвестно… 
А ведь герой, ему, можно сказать, повезло. Аппарат кувырнулся недалеко от земли, а будь он чуть поустойчивее и кувырнись выше — костей бы не собрал первый летчик-испытатель России, оставшийся безымянным. 

если понравилась статья - поделитесь: