1693
0
Елисеев Никита

Кровавое поле

История ропшинского парка конвульсивна. Недаром в самом начале здесь потоптался заплечных дел мастер. 

Ропше не повезло больше, чем другим царским резиденциям. А может, повезло? Получился такой поклон знаменитому плюшкинскому саду из «Мертвых душ», помните? «Все было хорошо, как не выдумать ни природе, ни искусству, но как бывает только тогда, когда они соединяются вместе; когда по нагроможденному труду человека пройдет окончательным резцом своим природа, уничтожит грубоощутительную правильность, сквозь которую проглядывает нищий, нагой план, и даст чудную теплоту всему, что создавалось в хладе размеренности и опрятности».

Танк и саундтрек

Парк лег в скрещении двух дорог острым углом. Так наступают танки. На острие угла закономерно взгромоздился танк на белом постаменте. Здесь в 1944 году была прорвана осада Ораниенбаумского плацдарма. Даже автобусная остановка называется незамысловато – «Танк».

Сумасшедшие порой бывают пугающе проницательны. За несколько месяцев до гибели Павел I приобрел Ропшу у придворного ювелира, богатейшего человека тогдашней России, Ивана Лазарева. Павел рассчитывал переименовать покупку в Кровавое Поле. У него были для этого основания: здесь убили его отца, Петра III. Павла самого вскорости убили. Но он знать не знал, ведать не ведал, что через сто лет Ропша и впрямь станет Кровавым Полем. Можно представить, что такое остроугольная танковая атака. Саундтрек парка - будто эхо той далекой атаки. Парк невелик, справа и слева шоссе, по которым идут легковушки, грузовики, автобусы и маршрутки. В парке – клены, бересклеты, дубы, липы, лиственницы, огромные пруды, похожие на озера, небольшие водопады, пение птиц. Создается атмосфера того, что Альфред Хичкок называл саспенсом, тревожным ожиданием. Здесь что-то произойдет или произошло.

От «Танка» я прошел по шоссе направо, свернул по первой же тропке в запущенный, заболоченный парк и через минуту-другую увидел пруд, покрытый ряской, с полузатонувшим мощным деревом. Такие пруды и деревья любил рисовать любимый художник Гете голландец Якоб Рейсдаль. На берегу пруда в густом малиннике - деревянный зеленый домик и чуть не под самым домиком – шумный водопад. Знаменитая «Иордань». Источник, с которого началась история ропшинского парка.

Исторический фон

Исторический фон парка – под стать его саундтреку. Поначалу ничто не предвещало Кровавого Поля. Петру понравилась Ропша из-за минеральных источников, самый крупный из которых он прозвал «Иорданью». В те поры он увлекся водолечением. Ездил в Карлсбад. А тут под самым боком у новой столицы империи – Карлсбад. Петр устроил здесь для себя одного первый в России лечебный курорт. Скоро ему надоело водолечение, и он подарил Ропшу, вернее, то место, где сейчас парк, Федору Юрьевичу Ромодановскому, весьма эффективному руководителю тайной полиции, Преображенского приказа. Среди всех «птенцов гнезда Петрова», не отличавшихся человеколюбием, Федор Юрьевич уверенно держал пальму первенства. Жесток был запредельно.

Борис Куракин описал его так: «Собою видом, как монстра, нравом злой тиран, превеликий нежелатель добра никому, пьян во все дни, но его величеству верный, как никто другой». Пытал лично. Тюрьму устроил в подвале ропшинского дворца. Во-первых, далеко ездить не надо. Материал под рукой. Во-вторых, особый кайф садиста: я здесь наверху мальвазию кушаю, а они там внизу в темном, промозглом подвале, в клетушках под надзором медведицы.

Медведей Федор Юрьевич любил больше, чем людей. В ропшинском дворце жили два дрессированных зверя: медведица для заключенных и медведь для гостей. Встречал приехавших на раут с подносом, на котором стояла рюмка водки. Приветственно рычал, дескать, начинается безудержное веселье. Федор Юрьевич был не лишен петровской эксцентрической эстетики.

Вообще был эстет. Единственный из всего ближнего круга императора носил старое боярское платье и не признавал парик. Не думаю, что он был так уж привержен боярской старине. Это был циничный жест близости к власти. Вам – нельзя, а мне можно. Бороду, правда, брил. На бороду даже у него «допуска» не было.

Рядом с ним Петр поселил Гавриила Головкина. Тоже эстетика. Головкин был худ, Ромодановский толст. Головкин ведал иностранными делами, Ромодановский – внутренней крамолой. Головкин тщательно соблюдал все петровские правила, одет был подчеркнуто по-европейски. Ромодановский одевался, будто был врагом императорских инноваций. Наконец, Ромодановский задавал пиры и попойки, сорил деньгами, был хлебосолен. Головкин был так скуп, что датский посланник сравнил его с Гарпагоном, мол, великий французский комедиограф словно бы с него писал своего комического скрягу.

Понятно, что два соседа терпеть друг друга не могли. Поставить такого «толстого и тонкого» не на сцене, а в реальности мог только Петр, великий мастер театрализации жизни, быта и политики. По всем правилам классицистической комедии сын «тонкого» и дочь «толстого» полюбили друг друга и поженились. Имения соединились.

Конвульсии

Я шел по светлой дубовой аллее вдоль ручья. По правую руку - развалины, руины. Остовы стен с пустыми окнами. Последним владельцем ропшинского парка и его строений была воинская часть. Ее расформировали в 1988 году. По всей видимости, военные вспомнили знаменитую директиву начала Великой Отечественной войны. Врагу не оставлять ничего. Выломано и покорежено было все, что можно было выломать и покорежить. Остальное доделала пара пожаров.

История парка конвульсивна. Недаром в самом начале здесь потоптался заплечных дел мастер. Его зять и сын петровского «гарпагона» Михаил Гаврилович Головкин в 1741 году был сослан «дщерью Петровой» Елизаветой за поддержку свергнутой ею Анны Леопольдовны. Больного старика вынесли из дворца дюжие гвардейцы, положили на сани и отправили в Березов, где он и помер спустя 14 лет. Вот эти 14 лет, прожитые в условиях суровой уральской ссылки, позволяют предположить, что он был не столько болен, сколько демонстрировал болезнь. Наследник театрализованной политики не мог просто так поехать в ссылку. Нужен был запоминающийся жест.

Имение было конфисковано и передано в казну. Елизавета Петровна приезжала сюда охотиться. Парк оборудовали Растрелли и Жерар. То был регулярный парк с прямыми аллеями, аккуратно подстриженными кустами и деревьями. Сюда привезли свергнутого Петра III. Здесь его и убили. Екатерина II подарила Ропшу одному из убийц - Григорию Орлову. Орлов не любил сюда ездить, что, кстати, прекрасно его характеризует. Когда стало возможно, он с облегчением расстался с местом своего преступления. Продал уже упоминавшемуся Лазареву.

Дворец и фабрика

Разрушенный дворец высится на горке над лугом. Это не просто луг, это первый в России буленгрин. Открытое место перед загородной резиденцией. Лужайка, вокруг которой - пейзажный, романтический парк в английском стиле. Лазарев нанял для работ в имении архитектора-инженера Григория Энгельмана и английского паркостроителя Томаса Грея. Они превратили регулярный, классицистический французский парк в романтический, английский. Огромные пруды, соединенные подземными водотоками, лиственный лес, прореженный аллеями, водопады. На берегу одного из прудов Лазарев построил бумажную фабрику (с 1948 года и по сей день – рыбоводческий институт). Хлюпая по заболоченной земле, я добрался до берега самого большого пруда и увидел вдали здание с белыми колоннами. Весьма эффектно, тем паче что белоколонное здание штриховали кусты и камыши, раскачивающиеся под ветром.

В 1801 году Лазарев продал Ропшу Павлу. С той поры она окончательно стала охотничьей и рыболовецкой (если можно так выразиться) резиденцией царей. В пруды и ручьи запустили «царскую рыбу» - форель. Ее ловили местные крестьяне. Местных крестьян ловили егеря. Наказание одно – в Сибирь.

Я выбрался из кустарника с видом на фабрику и снова подошел к дворцу. Ионические колонны почти сохранились. Над ними под самым козырьком красными метровыми буквами кто-то вывел «Экстрим-самоучка» и попытался изобразить что-то кругообразное. Попытка не удалась.

Сквозь парк я пошел к бывшей фабрике. У здания на лугу - красавицы на лошадях. И лошади без всадниц. Они жевали траву и картинно встряхивали гривами. Я подошел поближе к рыбным садкам, огороженным ржавой решеткой. Крупная женщина в майке стояла в одном из садков и огромным сачком вытаскивала такую же крупную форель, а добычу шлепала в синее пластмассовое ведро. Я залюбовался. «Купить хотите?» - поинтересовалась другая женщина, по всем правилам контраста, любимого Петром I, небольшая и хрупкая. Купить я не хотел, но на всякий случай ответил: «Да…» - «Здесь нельзя, - объяснила хрупкая женщина, - идите к “Пятерочке”. Там мы торгуем…»

если понравилась статья - поделитесь:

август 2013

Домашний круг