А живет он на два дома. Один дом, загородный, на родине, на невских берегах — в Парголово, второе место обитания — во Франции, недалеко, кстати, от реки Нив. Власть земли Телепередача, благодаря которой Алексей Лушников прославился, называлась «Ночной разговор», но наша беседа пришлась на самый что ни на есть полдень — яркий, живописный, летний. Мы уютно разместились на открытом воздухе за деревянным столиком с чугунными ножками, у белой, увитой зеленью стены. Для любителей статистики замечу, что в доме три этажа, и каждый имеет свое назначение. В цокольном находятся бар, сауна, бассейн, монтажная аппаратная — то есть службы. Первый этаж можно назвать общественным: здесь расположены кухня, столовая, гостиная, гостевые комнаты. А вот второй сугубо частный, поскольку там — спальни. Виной тому, вероятно, была жаркая погода, но мне особенно приглянулся зимний сад с бассейном. Вода в нем казалась изумительно голубой, как южное море в ясную погоду. Этот эффект достигнут за счет того, что над уровнем воды плитка белая, а ниже уровня — голубая. Бассейн призывно манил, и я решила, что хозяин, едва проснувшись, спешит сюда и бросается в голубую воду. Но он честно признался, что так бывает не всегда, и я сменила тему.

– Почему вы решили построить именно светлый дом?

– Выбор сайдинга, когда мы строились, был невелик — всего три цвета. Наиболее приемлемым мне показался такой, кремовый. А дальше выяснилось, что все в доме и окружающем его ландшафте продумал сам хозяин: самостоятельность в решениях оказалась удобнее и рациональнее, нежели поиск общего языка со специалистами, помог и богатый жизненный опыт. Единственно, что кирпичи сам не клал.

– Парголово вас привлекло из-за близости к городу?

– Во-первых, это историческое место. Во-вторых, действительно близко от города, и здесь есть вся инфраструктура. В-третьих, я не связан с Приморским шоссе, и поездка на работу занимает 30–40 минут. Сейчас с дорогой становится потяжелее, но ночью это всего 20 минут. И вот уже целых шесть лет Алексей живет в Парголово. Строился он в те времена, когда повального увлечения загородной жизнью еще не было, и, таким образом, стал пионером не только ночного вещания, но и освоения загородных земель.

– В городе ведь жить невозможно! Там плохо все, начиная от экологии, там нет понятия земли, собственного пространства. О таких вещах, как парковка, комфорт, я и не говорю. Любой нормальный человек это понимает. Мир устроен так, что человек должен жить на земле. Алексей считает, что у человека, который живет на земле, меняется сознание. Он ощущает себя хозяином, начинает понимать, что собственность — это не столько даже признак благополучия, сколько большая ответственность.

А зачем же забор? Именно этот вопрос хочется задать следующим.

– В России заборы должны быть выше и прочнее, — отвечает Алексей. — Причин много — от бытовых до социальных. Это шумо- и пылеизоляция, визуальная изоляция, это элемент безопасности. Кроме того, чем выше забор, тем лучше микроклимат на участке. Именно поэтому я собираюсь свой забор еще чуточку приподнять.

– А как же хорошие отношения с соседями?

Лушников отвечает, что этому большие заборы только поспособствуют. Мол, не зря сказал кто-то из английских классиков: «Личная свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого». Забор — это и есть разделительная линия этой свободы. Потому что у нас в России, к сожалению, сложно установить это интуитивно, для этого нужна определенная культура, а ее нет. – А как во Франции с заборами? – Во Франции другие законы, другая форма взаимоотношений. Я живу в Стране басков. Там заборов нет. Они там в принципе не нужны. Ограждения могут быть сделаны из зеленых насаждений. Вообще, различий с нашей жизнью море. Дорог не строят — они уже построены. Высота, цветовая гамма построек регламентирована. В летний сезон не проводятся строительные работы, чтобы не помешать тем, кто приедет отдыхать. Я мысленно перенеслась в эту благословенную страну, где, как в сказке, даже дерево запросто никто не срубит. Все они занесены в планы, штрафы устрашающие. Однако берегут деревья не потому, что боятся штрафов, — отношение к природе другое. Никто не стреляет зайцев, которые бегают вокруг, никто не палит по орлам. Да, думаю, вот бы и в наше отечество такую благодать. Сад и счастливые карпы Но на парголовском участке Лушникова все это сказочное благолепие уже достигнуто. Пятнадцать соток ухожены, облагорожены, сад взращен. Хозяин с увлечением рассказывает, что у него там есть.

Я узнала, что лапчатка цветет до самой поздней осени, как нужно рассаживать клематисы и почему у нас не буйствует гортензия.

«Климат, — разводит руками Алексей. — А во Франции она цветет огромными разноцветными шарами». Деревьев на участке не просто много, а много самых разных: клены, туи, сосны, ели… Среди них редчайшие экземпляры, например, можжевельник, который вдвое старше Петербурга. Хозяин сыплет названиями редких хвойных пород, описывает цвет хвои, ее длину, демонстрирует шишки. – А это бельгийская ель. Она сложной формы, необычной, эдакой демонической. Эта ель живет у меня два года. Видите, прирост в этом году маленький, хотя за год, когда ель адаптирована, она вырастает на полметра-метр. Летом хвойные деревья сливаются с фоном буйной зелени лиственных. Их звездный час настает осенью-зимой. Благодаря им участок не впадает в северную депрессивную спячку. Он всегда живой, дышащий, зеленый. Часть участка занимает пруд, сейчас прохладный, затемненный.

– Хотите небольшое шоу? — говорит Алексей. Спросил — и исчез. Я пообщалась с кошками — хозяйской и скульптурной. И вот хозяин наконец вернулся — с булкой. «Если не спят днем…» — загадочно пояснил Лушников. Он принялся бросать в воду кусочки, которые какое-то время тихо плавали вместе с листочками. Но потом вода забурлила… И на поверхность стали выпрыгивать рыбины. Ух, какие же они раскормленные! Это оказались карпы, целая эскадра карпов.

– А что вы с ними делаете?

– Ничего.

– Как, даже не жарите?! А когда они у вас расплодятся?

– Если будет очень много, просто выпущу в озеро. На скамейке возле пруда приятно смотреть на рыбьи игры. С одной стороны, это уединенное, укромное место — и можно в тиши любоваться карпами, скульптурами, вписанными в пейзаж, утками, которые сюда залетают. С другой, это пространство незамкнутое, поскольку перед глазами открывается перспектива — через пруд перекинут легкий мостик. И я понимаю, что в этом и есть секрет здешнего ландшафта: он собран из уютных уголков. Недаром сюда так любят приезжать гости. Потому как карпы ищут, где глубже, а человек — где лучше.

Инга Земзаре