1654
0
Елисеев Никита

Прохладное лето

Раньше я любил жару, а теперь мне по душе прохлада, когда не холодно и не жарко. Человеческая, слишком человеческая погода. В такую погоду правильно напомнить себе об адском холоде, о холоде ада.
 
 
Пятеро в аду
 
С какого-то времени Россия стала экспериментальной лабораторией мира. Ничего хорошего в этом нет. Опыты-то ставятся на живых людях, на целых поколениях. По этой причине зрачок мира давно уже остановлен на трагической истории нашей страны. В далекой Америке издан двуязычный сборник, билингва «Written in the Dark. Five Poets in the Siege of Leningrad» — стихи пяти интеллигентов, оказавшихся в блокадном Ленинграде. Писатель-фантаст Геннадий Гор; филолог, исследователь Блока Дмитрий Максимов; филолог, друг Мандельштама по воронежской ссылке Сергей Рудаков (погиб на фронте в 1944-м); художник-авангардист, создатель целого направления в русской живописи ХХ века Владимир Стерлигов; художник, ученик Павла Филонова Павел Зальцман. Никто из них (за исключением Дмитрия Максимова) даже не пытался представить свои стихи о блокаде читателю. Во-первых, каждый из них хорошо помнил время, когда за рассказ о блокадном голоде давали срок. Во-вторых, даже тогда, когда «125 блокадных грамм» стали пропагандистским штампом, их стихи совершенно нельзя было публиковать. В-третьих, слишком обжигающим был опыт, который высек из них эти стихи, чтобы к нему возвращаться. Им. Лично. Но так уж случается, что рукописи не горят. Долетают (после смерти авторов) аж до Америки из Ленинграда. Потом возвращаются в Петербург. Мир помнит нашу трагедию. Старается ее понять...
 
Written 
in the Dark.  
Barskova P. — 
NY, Ugly Duckling Presse, 2016.
 
Питер из литер
 
«Есть на планете город Питер. Он поделен на острова, будь в алфавите больше литер, я бы сложил из них слова. Склеил бы топос я, и даже целый бы эпос развернул…» — так поет москвич Михаил Щербаков. Есть, есть такое желание: склеить топос и развернуть эпос про Питер. Москвичка Елена Шубина и петербурженка Наталья Соколовская это желание осуществили. Попросили самых разных петербургских людей написать про наш город эссе, очерк, рассказ, стихи — что душа пожелает. Потом собрали тексты в книжку. Назвали ее чуть измененной строчкой из песни Сергея Шнурова — «В Питере жить». Разумеется, нет правил без исключений. В сборнике есть и те, кто, скажем, живет сейчас в Москве. Например Александр Городницкий (ну, автор «Атлантов» может жить хоть на Марсе, он все одно — ленинградский, петербургский поэт). Или Дмитрий Быков. Или те, кто живет во Франции, например дочь поэта Бориса Корнилова Ирина Басова или художник Михаил Шемякин. Тем более петербургскими оказываются их тексты: со стороны виднее. Не скажу, кто мне более всех понравился. Все хороши. Про Петербург трудно написать плохо.

 

В Питере жить. 
Сост. 
Соколовская Н., 
Шубина Е. — 
М.: АСТ, 2017.  
 
Незаметная 
трагедия
 
Самое трагичное в этой трагедии то, что она незаметна. Тест — прост. Вас спросили, кто такой Солженицын. Не важно, как вы к нему относитесь. Важно, что вы про него знаете. Вас спросили, кто такой Вадим Борисов. — ??? — Вы увидели книжку «Вадим Борисов. Статьи. Документы. Воспоминания». На обложке — красивый парень 
в очках a la Мачек Хельмецкий из «Пепла и алмаза». Ну парень, ну красивый, ну 
в очках. А это был герой. Герой культуры. Подпольной, подстольной, сохраняемой и сохранившейся. И никто о нем не знает. Это ли не трагедия? Первое впечатление от сборника, от статей Борисова, от его дневниковых записей, от воспоминаний его друзей — какой был хороший, образованный, талантливый, смелый, обаятельный и счастливый человек. Такой же фокус происходит еще с двумя книжками: с «Кола Брюньоном» Ромена Роллана и «Даром» Набокова. Прочел, восхитился, а потом подумал: «Так это ж про то, как у средневекового резчика дом сгорел и чуть не все его работы были уничтожены, а сам он обезножил… Или про нищего русского эмигранта. Отчего же мне стало светло?» Вот и с этой книгой — та же история. Был талантливый аспирант у ведущего советского медиевиста Черепнина. Вошел в круг Солженицына. Помогал писателю собирать материал для романа «Август 14-го». Участвовал в тамиздатском сборнике «Из-под глыб». Турманом вылетел из аспирантуры и академической науки. Стал одним из распорядителей Фонда Солженицына. Помогал политзаключенным и их семьям. Перебивался случайными заработками (с четырьмя детьми на шее и под постоянной угрозой ареста). Во время перестройки стал зам. главного редактора «Нового мира». Его стараниями в «Новом мире» были напечатаны «Доктор Живаго» Пастернака и «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына. С 1990-го по 1993-й работал по заданию Солженицына над изданием книг писателя в России. Был облыжно и несправедливо обвинен Солженицыным в финансовом обмане. Ушел и из фонда, и из «Нового мира». Через три года после этого умер от сердечного приступа на Рижском взморье. В 52 года. А книга получилась светлая. Потому что, в конце концов, важно, что после тебя останется. И если после тебя остались твои друзья, которые талантливо про тебя расскажут, если останутся талантливые тексты, то ты правильно жил. 

 

Статьи...  
Борисов В. — 
М.: Новое 
изд., 2017. 

если понравилась статья - поделитесь: