Русифицировать Финляндию, то есть создавать еще один очаг национальной напряженности на территории империи, начали при самоубийственно глупом Николае II. Стратегический инстинкт был верен. Нельзя в военизированной державе, единственные союзники которой — армия и флот, оставлять анклав, где городовые вежливо объясняют, как ориентироваться в незнакомом городе, а не рычат: «А вы что, не местный? Паспорт! Прописка! Регистрация!» Нужно было постараться, чтобы из законопослушных финнов, благодарных обоим Александрам  за сохранение их образа жизни, культуры, языка, сделать террористов, палящих из револьверов по генерал-губернаторам и предоставляющих для явок и сходок свои города и поселки русским революционерам. Николай Александрович постарался.

История любит шутки. Шутки у нее вулканические, с пеплом и лавой. Зеленогорск-Териоки — такая шутка истории. Остывший вулкан. Рванул, выбросил огонь до небес и затих. В Зеленогорске тихо, как и должно быть в курортном, дачном местечке под Петербургом.

Первое упоминание о Териоки — 1548 год. Финляндия тогда была шведской. На главной площади в Стокгольме осенью этого года казнили контрабандиста Антти из Териок. Городок был гриновским, романтическим гнездом морских разбойников. Кто бы мог представить себе это в пору его дачного расцвета в конце XIX — начале ХХ века? Идиллия на побережье тихого моря началась в 1870 году, когда была построена Финляндская железная дорога. Тогда в медвежий угол Финляндии густо пошел столичный и финско-шведский дачник.

Дачи, большинство из которых не сохранилось, строились по проектам петербургских и финских архитекторов. Харламов, Оль, Кудрявцев, Гинпель, Лукомский, Бруни давали волю своей фантазии и фантазии своих заказчиков. Оль проектировал дачу Леонида Андреева. Бруни выстроил казино. Из построек тех времен сохранилось не много: дача Бехтерева с хорошим названием для отдыхающего психиатра «Тихий берег». Теперь там мемориальный музей ученого, после встречи с будущим диктатором Иосифом Сталиным поставившего краткий диагноз: «Чтобы я еще раз с этим сухоруким параноиком встретился! Да никогда…» «Встретиться» довелось его сыну, не вылезавшему из тюрем и лагерей до самой смерти вышеозначенного параноика.

В Териоки столичные интеллигенты ставили спектакли, по цензурным условиям не прорывавшиеся на столичные сцены. Здесь Мейерхольд в год смерти Стриндберга впервые в России поставил пьесу великого шведа «Виновны-невиновны». «Мотором» и драйвером всего этого предприятия стал Александр Блок. Еще бы нет. Главную роль исполняла жена Блока, Любовь Менделеева. Силами той же полулюбительской труппы Мейерхольд поставил здесь один из лучших своих спектаклей — «Поклонение кресту» Кальдерона-да-ла-Барки.

В Териоки рисовал печальные нежные пейзажи Валентин Серов. Великий финский художник Альберт Эдельфельт написал здесь свою лучшую картину «Портрет красавицы». Он изобразил жену петербургского врача, чиновника Аптечного департамента фон Хартмана. Потом она стала тещей Всеволода Крестовского, автора остросюжетных романов.

В Териоки было уютно. В 1907 году здесь было уже 1400 дач. Местный пивзавод снабжал дачников великолепным пивом. В 1909-м улицы были освещены газовыми фонарями. В 1912-м провели электричество, и в центре городка калильные уличные лампы заменили на электрические фонари. Столичные интеллигенты отдыхали здесь от треволнений российской жизни.

Здесь видится продолжение: и не подозревали о том…  Да нет, подозревали, конечно, и прозревали, и готовили, и готовились… Революция — как смерть: когда она приближается, все знают о ее неизбежности. И она все равно наступает неожиданно, всегда врасплох.

Но вот чего точно не знали столичные интеллигенты — так это того, что спокойные зеленоглазые финны, у которых такие замечательные молочные продукты и великолепное пиво, окажутся столь же свирепы, как русские красно- и белогвардейцы. Териоки, где музицировали и ставили спектакли, рисовали портреты и пейзажи, катались на лыжах и финских санях, нежились на пляже под нежарким, добрым, летним северным солнышком, стал местом ожесточенных боев. Здесь был центр финской Красной гвардии под руководством Хейкки Кальюнена, расстрелянного в 1938 году в Москве. Несколько раз городок переходил из рук в руки и был выжжен дотла.

Териоки медленно, но верно оправлялся от гражданской войны. В 1921 году на местном кладбище был установлен памятник «Териокскому бойцу» (понятное дело, не сохранился). Теперь в Териоки стала наезжать финская интеллигенция. Великий архитектор Алвар Аалто, чей портрет украсил одну из финских купюр, работал над проектом одного из лучших библиотечных зданий мира — Выборгской библиотеки. На «Вилле Бьянки» в Териоки отдыхал у своей любовницы Мари Прокопэ Карл Густав Маннергейм. В городке были построены первые образцы конструктивистских зданий. Самый большой магазин Центрального союза кооперативов Финляндии построил архитектор Эрки Хуттунен. Городскую больницу на средства министерства обороны Финляндии возвел Аулис Бломстед. Магазин финских кооператоров перестроен до неузнаваемости, а больница стоит. Ее отремонтировали в 2007 году.
Дореволюционная курортная идиллия продолжалась до зимы 1939–1940. В 1939 году Териоки на короткое время стал столицей. Когда первая полоса финских укреплений была прорвана и в Териоки вошли советские войска, именно здесь было сформировано советское правительство Финляндии во главе с Отто Куусиненом, первым секретарем Карельской компартии. Он умудрился с бору по сосенке из карелов и финнов собрать Народную дивизию и готов был лично вести ее в бой против империалистической клики генерала Маннергейма.

Первая жена Куусинена написала об Отто книгу. Первые жены не любят ушедших от них мужчин, но очень хорошо их помнят и прекрасно понимают. Она назвала книгу «Последний романтик» и сообщила о романтической мечте бывшего мужа въехать в Хельсинки на белом танке. Не делись с бабами сокровенным! Мечте Отто Вилимовича не суждено было сбыться. Финны сопротивлялись яростно. Население уходило вместе с войсками. В ту зиму финская писательница Туве Янссон, писавшая по-шведски, придумала свой первый роман о Муми-троллях — «Муми-тролль и комета». Помните отчаянное бегство забавных сказочных существ от кометы, несущей гибель всему живому? Вот это и был исход финского населения из Териоки (Зеленогорска), Халилы (Соснового Бора), Келломякки (Комарово), Виипури (Выборга), Йоханнеса (Советского), описанный так, чтобы не было страшно.
Советские войска остановились в Выборге. Карельский перешеек стал русской территорией. Переименовывать финские городки стали в 1948 году. В 1941–1944-м Териоки снова стал финским, но было ясно, что идиллия с финской стороны сюда уже не вернется.

А потом все улеглось. И мирный курортный городок, по которому прокатились туда и обратно одна гражданская и одна мировая война (а больше и не надо), стал снова мирным курортным городком. Здесь выходит прекрасная газета «Зеленогорский вестник». В ней печатает замечательные исторические очерки один из лучших краеведов Ленинградской области Александр Константинович Молчанов. Пивзавода нет, но есть овощебаза, известная ленинградским интеллигентам среднего и старшего поколения. Нас туда отправляли перебирать полусгнившие фрукты-овощи и топтать в гигантских бетонных резервуарах мелко нашинкованную капусту чистыми резиновыми сапогами.
Но эта ностальгия по советской юности, я понимаю, не к месту.

Никита Елисеев