880
0
Елисеев Никита

Оттепель

Обожаю оттепель. Не путаю ее с весною, но тем более обожаю. Прекрасно понимаю, что зима не напрасно злится: пора ее еще не прошла, но эта робкая улыбка тепла, эта капель, липкий снег, из которого можно лепить снежки и снеговиков, даже голые черные ветви деревьев — прекрасны.

 

Нескучное счастье

 

Анатолий Либерман, «Отец и сын, или Мир без границ». Эта книга загадочна, интересна, захватывающа. Казалось бы, что может быть интересного и захватывающего в том, как отец описывает жизнь своего сына с младенчества? А вот поди ж ты. Автору удалось нечто невероятное: он написал современную идиллию, которую не скучно читать. Он смог то, чего не смог Лев Толстой. Ведь нет ничего зануднее толстовской повести «Семейное счастье». А эта книга... Она ведь вполне может быть названа так же, как и повесть Толстого: «Семейное счастье», потому что автор рассказывает про счастье, а читателю не скучно. Это — редкая и плодотворная удача. 

 

Либерман А. Отец и сын, или Мир без границ. — СПб., «Гуманитарная академия», 2021. — 544 с.

 

Попутчик?

 

Алексей Баскаков, «“Я не попутчик”: Томас Манн и Советский Союз». Отличное название. Цитата из письма Томаса Манна. Я люблю такие названия, создающие напряжение между заголовком и содержанием книги. «Хам» Ожешко — про тонкого деликатного человека. «Вор» Леонова — про бессеребренника и донкихота. «Идиот» Достоевского... Так и здесь.

Книга сначала была написана Алексеем Баскаковым, сотрудником Центра Генриха и Томаса Маннов в Любеке, по-немецки, а в 2021 году переведена автором на русский. Книга о взаимоотношениях классика немецкой литературы Томаса Манна и Советского Союза, начиная с дружеской переписки Манна с писателями-эмигрантами Буниным, Наживиным, Шмелевым и завершая дружеской перепиской Томаса Манна с советскими функционерами от литературы. Разумеется, есть и отчеты этих функционеров о переписке в соответствующие органы. Чтение этой книжки помогает избавиться от исторического снобизма, которого (кажется) не чужд и сам автор. Этот исторический снобизм (как ни странно) — очень советское явление. Свысока так, по плечу какому-нибудь философу или писателю прошлого: «Гегель недопонимал... Пушкин недопонимал...» Ну, мы-то понимаем. Пройдет время, и тоже получим свысока по плечу: недопонимали. На самом деле, учитывая ту ситуацию, в которой оказался немецкий писатель-эмигрант, антифашист в 30–40-х годах, можно сказать: он очень многое понимал. Например, то обстоятельство, что единственная сила, которая может победить немецкий нацизм, — увы — Советский Союз. Один эпизод в этой книге меня восхитил. СССР не подписал международную конвенцию об авторском праве. Потому, как правило, западным авторам («попутчикам») гонорар не платили. Как правило. С одним исключением. Это был Томас Манн. Зная эту милую особенность советской издательской политики, он вежливо потребовал от главного редактора «Интернациональной литературы», чтобы гонорар ему был выплачен, и, сообразив: могут отгрузить рублями — по-купечески (а не по-коммунистически), уточнил — в конвертируемой валюте. Ему выплатили. И выплачивали. Ай да Томас Манн, ай да потомок ганзейского купеческого любекского рода. Браво!

 

Баскаков А. Н. «Я не попутчик...»: Томас Манн и Советский Союз. — СПб., Нестор-История, 2021. — 208 с.

 

Трагический карнавал

 

Любовь Гуревич, «Шемякин в художественном ландшафте». На самом деле, стоило бы с этой книги начать новогодний мини-обзор. Она карнавальна, пестра, бурлескна. Насчет «весела» не рискну утверждать, слишком много в ней поломанных судеб. Но дух карнавала царит. Ее герои эксцентричны, свободны (в несвободном обществе). Устраивают такие перформансы, в таких условиях, что битники, хиппи и панки смущенно курят в сторонке. Жизнь у них невеселая, но сами они веселы, несмотря ни на что.

Любовь Гуревич, исследовательница неофициальной (андерграундной) советской живописи, во всех своих книгах ломает весьма вредоносную русскую культурную традицию. Назовем ее по-советски: культ личности. В этой традиции есть один герой, осиновым колом вбивающий в забвение всех, кто вокруг него. Если есть Пушкин, то какой там Баратынский или Вяземский, не говоря о Николае Полевом, — фон, не более. Если Любовь Гуревич пишет про великого (это так) художника Александра Арефьева, то не только и не столько про него, сколько про его круг. Вот и здесь так же. Гуревич пишет обо всех, благодаря которым получился художник, скульптор и сценограф Михаил Шемякин. О философе Якове Друскине, художнике Михаиле Шварцмане, городском бродяге и советском денди Антоне Сорокине. О настоятеле Псково-Печерского монастыря, бывшем танкисте Алипии. О бывшем французском макизаре, советском зэке, впоследствии — хранителе средневекового оружия в Эрмитаже Леониде Тарасюке. О создателе первой (и последней) официальной частной советской галереи в новосибирском Академгородке Николае Макаренко... Она словно бы вспоминает выкрик молодого Евтушенко: «Пишите всех! Всем хватит места!» Понятно, что места (и пряников) всем не хватит. Однако Любовь Гуревич старается втеснить в свою небольшую книжку всех, кто так или иначе был связан с Шемякиным. А поскольку они интересны, эксцентричны, авантюристичны, рисковы — создают пестрый, живой карнавал. От того, что это — трагический карнавал, он еще карнавальнее.

 

Любовь Гуревич. Шемякин в художественном ландшафте. — СПб., Борей Арт, 2021. — 280 с.            

 

 

если понравилась статья - поделитесь: